41. Покойный.

 

Непонимающе, одиноко стоит душа в комнате умирания. Непонимающе, поскольку человек, который лежит в постели, не хотел в своей земной жизни верить в продолжение жизни после расставания с грубовещественным телом, и поэтому никогда серьёзно не задумывался, высмеивая всех тех, кто говорил об этом. Растерянно он смотрит вокруг. Он видит себя самого на смертном ложе, видит вокруг знакомых плачущих людей, слышит их слова, которые они произносят, и воспринимает, пожалуй, страдание, которое они испытывают, плача от того, что он сейчас умер. Он хочет смеяться и кричать, что он же живой! Он кричит! И с удивлением видит, что они его не слышат. Он кричит всё громче и громче. Люди никак не реагируют на это, продолжая оплакивать. В нём начинает подниматься страх. Ведь он ясно слышит свой собственный громкий голос и также отчётливо осязает своё тело. Подавленный он кричит ещё раз. Никто на него не обращает внимание. Плача глядят они на неподвижное тело, которое было его, и которое он, однако, внезапно рассматривает как что-то чужое, не принадлежащее больше ему. Ведь он находится рядом со своим телом, освобождённый от всякой боли, которую он испытывал до сих пор.

Тогда он с любовью обращается к своей жене, которая стоит на коленях около его прежней постели. Однако плач не прекращается. Ни словом, ни движением она не показывает, что услышала его. В отчаянии он подходит и крепко трясёт её за плечо. Она не замечает это. Ведь он не знает, что прикасается к тонковещественному телу своей жены, трясёт его, а не грубовещественную оболочку; и что жена, которая подобно ему никогда не размышляла о том, что имеется не только земное тело, также не может воспринимать его прикосновения к своему тонковещественному телу.

Невыразимый страх заставляет его содрогнуться. От бессилия покинутого он падает на пол, теряя сознание.

Знакомый голос медленно пробуждает его. Он видит тело, которое носил на Земле, лежащее посреди цветов. Он хочет уйти прочь от этого неподвижного, холодного тела, однако не может освободиться, отчётливо понимая, что ещё связан с ним. Здесь же звучит тот голос, который вывел его из дремоты. Это его друг, который разговаривает с мужчиной. У них венки и они разговаривают между собой при их возложении. Больше никого. Друг! Он хочет обратить на себя внимание друга и того, кто с другом часто был у него дорогим гостем! Он должен рассказать им, что он, как ни странно, ещё живой, что он ещё слышит о чём эти люди говорят. Он кричит! Однако друг, спокойно обращаясь к спутнику, продолжает разговор. И то что он говорит – пугает. Это его друг! Такое он говорит о нём теперь. Застывший, он внимательно слушает слова этих людей, с которыми он так часто кутил и веселился, которые говорили ему только хорошее пока сидели за его обеденным столом и часто бывали в его гостеприимном доме.

Одни уходили, другие приходили. До какой же степени теперь он мог видеть людей! Так, многие, которых он ценил высоко, вызывали теперь в нём отвращение и гнев; а кому-то, на кого он никогда не обращал внимание, охотно и с благодарностью пожал бы руку. Однако же они не слышали его, не чувствовали его несмотря на то, что он неистовствовал и кричал, чтобы доказать, что он живой! –

Потом длинная процессия сопровождала тело к могиле. Он сидел верхом на своём гробу. Ожесточённый и отчаявшийся он мог теперь только смеяться и смеяться! Однако смех этот быстро уступал место очередному глубочайшему упадку духа, и сильное одиночество охватывало его. Он уставал и засыпал. – – – –

При новом пробуждении вокруг него было темно. Он не мог сказать как долго проспал. Однако понимал, что больше не связан как до сих пор со своим земным телом, так как он был свободен. Свободен во мраке, который особенно тяжело давил на него.

Он кричал. Никакого звука. Он не слышал свой собственный голос. Со стоном он падал назад, тяжело ударяясь при этом головой об острый камень. Когда он опять просыпался по прошествии долгого времени, был всё тот же мрак и жуткое молчание. Он хотел вскочить, но руки и ноги были тяжёлыми и не слушались его. Со всей силой самого мучительного отчаяния он поднимался и шатаясь ощупывал вокруг себя. Он часто падал на почву, получая ранения, ударялся также о выступы и края, но это не заставило его успокоиться и ждать; так как сильное стремление понуждало его постоянно ощупывать и искать. Искать! Но что? Его мышление было путанным, усталым и безнадёжным. Он не понимал что ищет, но искал!

Это вело его дальше и дальше! Он снова падал, чтобы опять подняться и идти. Так проходили годы и десятилетия, до тех пор, пока он наконец не заплакал. Его рыдающая грудь задрожала и… возникла мысль, просьба, как крик его усталой души, которая желает положить конец тёмной безнадёжности. Этот вопль безграничного отчаяния и безнадёжной боли породил, однако, первую мысль от желания вырваться из этого состояния. Он стремился узнать, что привело его в такое полное ужаса положение, что заставило его так жестоко блуждать в темноте. Он нащупывал вокруг себя неподвижные скалы! Была ли это Земля или может быть всё-таки другой Мир, в который он никогда не мог поверить? Другой Мир! Тогда по земному он был мёртвым и всё же жил, если такое состояние ему хочется называть жизнью. Мышление давалось бесконечно тяжело. Так он брёл в поисках дальше. Снова проходили годы. Выйти, вырваться из этого мрака! Желание становилось пылким устремлением, из которого сформировалась тоска. Но тоска, выходящая из грубого устремления, – это более чистое ощущение, и в этой тоске, в свою очередь, прорастает робкая молитва. Такая молитва тоски, подобно роднику, пробилась из него в конце концов наружу; и тихий, благотворный мир, смирение и преданность воцарились тем самым в его душе. Когда же он поднялся, чтобы продолжить свои странствия, то горячая волна переживаний прошла по его телу, ибо теперь его окружали сумерки, внезапно он смог видеть! Далеко, очень далеко он обнаружил свет, подобный одинокому факелу, который приветствовал его. Ликуя, простирал он вверх руки, исполненный счастья снова падал вниз и благодарил, благодарил из переполненного сердца того, кто давал ему этот свет! С новой силой пошёл он тогда к этому свету, который не приближался к нему, но который после таких испытаний он всё же надеялся ещё достигнуть, даже если на это потребуются века. То, что с ним сейчас произошло может и повториться, выведя его в конце концов из горной и каменистой местности в более тёплые и освещённые светом земли, если он смиренно попросит об этом.

"Бог мой, помоги мне в этом!" – сдавленно вышло из исполненной надеждой груди. И, какое блаженство, он снова услышал свой голос! Даже если только совсем слабо, но он слышал! Радость от этого давала ему новую силу и с надеждой он снова пошёл вперёд. – –

 

Итак, это рассказ о начале странствий души в тонковещественном Мире. Души, которую нельзя назвать плохой. На Земле её считали даже очень хорошей. Крупный промышленник, очень занятой, предусмотрительно исполняющий все земные законы. –

 

Теперь перейдём к объяснению процесса. Человек, который в своей земной жизни ничего не хочет знать о том, что есть жизнь и после смерти, будет вынужден однажды отвечать за все свои действия и упущения таким – не соответствующим сегодняшним земным представлениям –  образом, что будет в Тонковещественном слепым и глухим, как только однажды туда перейдёт. Лишь пока он остаётся ещё связанным со своим покинутым грубовещественным телом, несколько дней или недель, он сможет на это время воспринимать также то, что происходит вокруг него.

Но когда он потом отвязывается от этого грубовещественного тела, то утрачивает такую возможность и больше ничего не видит и не слышит. И это не наказание, но абсолютно естественный процесс, так как он не хотел ничего слышать и видеть о тонковещественном Мире. Поэтому его собственная воля, которая способна быстро менять соответствующим образом тонковещественное, препятствует тому, чтобы его тонковещественное тело имело возможность видеть и слышать. И это до тех пор, пока душа не начнёт медленно изменяться. Будет ли это длиться годами, десятилетиями или, может быть, столетиями – это дело каждого конкретного человека. Его воля оставлена ему целиком и полностью. Помощь же приходит к нему только тогда, когда он сам её сильно желает. Не раньше. Он никогда не принуждается к этому.

Свет, приветствующий душу, которая с такой большой радостью смогла его увидеть, был там всегда. Душа просто не могла видеть его раньше. И он на самом деле яснее и сильнее, чем она вначале смогла обнаружить. До какой степени она видит: сильно или слабо – опять же полностью зависит только от неё. Свет появляется не потому, что душа идёт к нему, но он уже есть там! И она сможет в любое время наслаждаться им, если она хочет серьёзно и смиренно.

Но то, что я объясняю здесь, относится только к данному роду человеческих душ. Не к другим. В самой тьме и её уровнях нет света. Поэтому тот, кто прогрессирует там не сможет внезапно узреть свет, но должен быть выведен для этого из того окружения, которое его держит.

Определённо, рассматриваемая в этом рассказе душа испытывает мучения. Именно здесь она переживает сильный страх и лишена надежды, но она сама не захотела, чтобы было по-другому. Она сама вынуждает себя получать только то, к чему стремится. Ведь она не захотела ничего знать о сознательной жизни после земного умирания. Таким нежеланием душа не способна лишить себя продолжающейся жизни, потому что не располагает такими возможностями, но она сооружает себе бесплодный тонковещественный уровень и парализует органы тонковещественного тела таким образом, что не может тонковещественно видеть и слышать, до тех пор, пока… она, наконец, не задумается о другом.

Такие души можно наблюдать сегодня на Земле миллионами. Их, за исключением нежелания знать о вечности и о Боге, ещё можно назвать порядочными. Конечно, у злонамеренных людей всё происходит хуже, но здесь мы о них не говорим, а только о так называемых порядочных людях.

И когда теперь сообщается, что Бог протягивает Свою руку как помощь, которая находится в посылаемом Им для людей этом Слове, где Он показывает им, как они могут освободиться от вины, в которой запутались. И во всех этих великих возможностях, которые используются человеческими духами для освобождения, с самого начала лежит милость Его. То это настолько колоссально, что современный человек не способен вообразить, так как он никогда не занимался этим достаточно серьёзно, ибо до сих пор это делалось только для развлечения или с целью тщеславного самовосхваления!

Но как только человеческие духи в этом Слове Бога распознают правильную ценность, Его глубокую серьёзность, они исполнят великое во всём Творении! До сих пор они всегда предпочитали своё собственное – и поэтому частичное, самого поверхностного уровня – знание в отношении содержания Слова Бога, Которое они хотят и сегодня снова отодвинуть в сторону без понимания, ибо никто не знает об истинной ценности Послания Граля. Ни один на Земле. Даже если он воображает, что понимает смысл, даже если он в духе уже ощущает пользу, которую он получил в частичном познании… он не знает Его настоящую ценность, не может охватить пока ещё и сотой Его части! Это говорю я, который это Послание принёс. Вы не знаете Что держите в руках!

 Оно – дорога, врата, а также ключ, который ведёт вас к жизни. К жизни, которая ценнее всех сокровищ этой Земли, сокровищ всего Мироздания, и которую не купить за все эти богатства! Черпайте теперь из Послания, которое даётся вам. Берите из Добра самое ценное, что вы только можете встретить. Охватывайте Его полностью как Оно есть целиком, но не ищите в Нём и не мудрствуйте в Нём. Поиск и толкования в Нём ничего ценного не дадут. Вам не нужно делать Послание ожидаемым под себя, но ваша работа – просто создавать для Него место в центре своей души. А вот там вам нужно искать и указывать на то, что не помогает расчищать пространство, когда данное Послание погружается в вас! Вам нужно обнаруживать что ещё мешает в этом пространстве, которое должно становиться в вас храмом. Строящий в себе такой храм без того, чтобы хоть как-то прикасаться к моему Посланию, как и все, действующие таким же образом, будут поддержаны! – – – –